Старая песня Хиля «Я очень рад, ведь я наконец возвращаюсь домой» взорвала Интернет. Композицию в Сети обнаружил американский студент, и весь мир удивился тому, насколько она современна.

На Западе Эдуарда Хиля называют «мистером Трололо» и самым счастливым человеком на свете. Певец предложил конкурс: сочинить стихи к песне – каждый куплет на языке разных народов мира.

Конкурс устраивался не ради победы, а ради дружбы, – считает Хиль. – Здесь есть куплеты на французском, немецком, испанском, татарском, китайском – всего 260. Мы выбрали десять финалистов. Все стихи – о хорошем настроении, о том, что каждый человек стремится домой. Мне понравились слова одной девушки, она с Украины, но писала по-русски: «Песню свою я несу по свету, в каждом краю пою по куплету». Или на испанском языке: «Проблемы приходят и уходят, деньги кончаются, они убегают, но главное, на земле есть любовь».

– В Америке вас называют самым счастливым человеком на свете. Вы согласны с таким мнением о себе?

– Песня была записана в 1966 году, - рассказывает «Собеседнику» Хиль. - Американцы говорят: «У вас в это время была цензура, недавно еще арестовывали и ссылали инакомыслящих, откуда такая жизнерадостность?» Объясняю. Когда я пел, перед глазами были не пустые прилавки магазинов, а первый полет в космос, открытия наших ученых, победа Ирины Родниной со слезами на глазах. Невольно все это выразилось в звуке, интонации. Американцы не верили даже, что это старая запись, так современно все прозвучало!

– В 60-е Гагарин зажег глаза людей. Он ведь был вашим другом?

– Да, я встречался с ним. Пахмутова верно про него написала: «Словно вдоль по Питерской, пронесся над Землей». Недаром именно его послали в космос, этого смоленского жизнерадостного паренька. Гагарин – из города Гжацк. Его, десятилетнего мальчишку, озорного гавроша такого, сняли на пленку, когда освободили город от немцев. Кадры кинохроники сохранились – это было его первое появление перед камерами.

– По просьбе Гагарина вы спели песню со словами «Стану я точно генералом, если капрала переживу», и все высокопоставленные вояки вышли из зала, оскорбились.

– Да, я много выступал на партийных конференциях. На одном из концертов это и случилось. Песня генералам не понравилась, меня наказали, удалили из эфира – не показывали по телевизору, не крутили на радио. Помню, Гагарин подошел ко мне после этого случая: «Как дела, Эдик?» Я говорю: «Да ничего, спасибо, Юрий Алексеевич, вы попросили песню, я спел, и меня наказали». Он пришел тогда к министру обороны: «За что ж вы его? Это же песня не про наших, а про натовских генералов!» Министр согласился: «Да, Хиля надо наградить…»

– Вы рассказывали эту историю при встрече с президентом, когда он вас награждал орденом «За заслуги перед Отечеством»?

– Ну да. Я ему сказал: «Наконец-то меня наградили» и напомнил эту историю про генералов. Он смеялся, конечно.

– Вы войну пережили, репрессии, какое самое страшное воспоминание?

– Во время войны я был в детском доме в Пензенской области. Одна девочка, ей было где-то 11–12 лет, обнаружила, что в пайках хлеба недостает граммов. Она рассказала всем, и мы не стали есть хлеб, взвесили, вместо 100 граммов оказалось 60 или 70. Рассказали взрослым, и утром пришли за женщиной. Она работала в кухне шеф-поваром, оказывается, кормила хлебом, который экономила на детях, своих свиней и коров. Ее растерзали солдаты… У каждого из них оставались дома семьи. Это был самый жуткий случай в жизни. А радостный… Когда перебрасывали войска, один матрос отстал от поезда. Он повел нас, человек 50 детдомовских детей, на рынок, там перевернул столы у бабок с семечками. Все рухнуло, перемешалось со снегом, а ребята налетели, как воробьи. Вот я сейчас говорю и помню это ощущение радости до слез.

– Вы хорошо помните своих родителей?

– Конечно, мама меня нашла в начале 44-го года, увезла из детского дома в родной город Смоленск. Города не было, только развалины, да еще сохранился знаменитый Смоленский собор. Мы жили в 25 километрах от Смоленска в деревне Беленки. Дедушка с бабушкой меня откармливали, а потом мы работали – все-все, и дети тоже. Уничтожен был весь скот, и женщины по 5–6 человек запрягались, чтобы тянуть борону или плуг. Бабы тянули и сквозь слезы что-то пели.

– А как вы петь начали?

– Услышал хор Ленинградской капеллы мальчиков. Спросил у бабушки, что это. У меня оказался хороший слух, я мог прослушать песню и тут же легко ее напеть. Тут гены помогли, мой дед по линии отца прекрасно пел, у отца тоже был хороший голос. Я учился в Ленинграде в полиграфическом техникуме, когда мой друг взял билеты на оперу «Русалка». Эта музыка, голоса произвели на меня грандиозное впечатление, я стал собирать романсы, арии из опер, заводил пластинку Шаляпина и вместе с ним пел дуэтом.

– Свою любовь тоже в опере встретили?

– Конечно! Летом 58-го года я пел в оперной студии консерватории арию Фигаро, а Зоя танцевала. Я стал ухаживать, и 1 декабря мы расписались. Не было денег, и, помню, целый месяц понемногу покупали закуски, вино к свадьбе, доставали «по блату» мандаринчики. На Новый год сыграли свадьбу. Первая покупка была – маленький телевизор с линзой.

– Кто это так старательно гаммы у вас играет в соседней комнате?

– Это Эдик, внук, ему 13 лет, он занимается в капелле, тоже участвовал в конкурсе, читал слова к куплету на русском языке.

– Династия продолжается?

– Сын Дима пишет музыку, делает аранжировки, внук учится в хоровом училище. Выходит, что продолжается.