«Любэ» подготовила для праздника 23 февраля особую праздничную программу. В Кремле собрались люди, чья выправка даже в гражданском костюме легко выдает принадлежность к воинскому или чекистскому сословию. Даже немалые цены за билеты в Кремлевский Дворец Съездов не смогли уберечь «Любэ» от безусловного аншлага.

Трагический случай с попаданием Николая Расторгуева в больницу никак не повлиял на программу праздничного концерта. Николай выглядел откровенно больным, с легкой зеленцой в лице и слабостью в движениях. Однако пел сильно, и без скидок на болезненное состояние. Надо признать, что Расторгуев показал себя отменно сильным человеком. Большинство зрителей в зале даже не догадалось о самочувствии певца.

Сценография в этот раз была скупа. Большая красная звезда, два огромных светодиодных экрана – вот и все. Зато режиссеры подготовили чрезвычайно насыщенный визуальный ряд к каждой песне из традиционных сюжетов песен «Любэ» - березки, луга, поля, бойцы и воинские победы каждого из поколений россиян вплоть до «Броненосца Потемкина». Дошли бы и до Суворова с князем Владимиром Ясно Солнышко, но видеоряд в те годы откровенно желал лучшего.

По логотипам на экране можно было разгадывать ребусы кремлевской мифологии. Например, традиционный ролик «Любэ» включает в себя изображение кремлевской стены, букв Любэ и российского флага. Поскольку буквы находятся позади Спасской башни, но перед зубцами кремлевской стены, можно трактовать символ как некое духовное посредничество «Любэ» между народом и обитателями Кремля. А можно – как душу самого народа. Тем более, что в буквах бьется сердце российского триколора.

«Спасибо! – поприветствовал публику Расторгуев. – Мы всегда с удовольствием поем для вас». Первые же песни «Любэ» привели публику в полный восторг, который не прошел до самого конца представления, и восторг этот не охладил даже антракт. Тем более, что многие серьезные люди провели его с пользой в замечательных кремлевских буфетах.

А вот Расторгуев не пил ничего, кроме воды. Он старался меньше двигаться, совсем убрал привычные танцевальные движения и прыжки. И говорил своим фирменным хрипловатым тембром как-то особенно задушевно. «Я хочу подарить эту песню моим друзьям, сидящим на первом ряду, моим одноклассникам», - и зазвучали «Дворовые друзья». Я видел слезы на глазах первого ряда. Они понимали в этих строчках нечто большее, чем обычные зрители.

Программа концерта состояла по большей части из последнего альбома «Любэ» «Рассея», но обойтись без самых своих прославленных хитов Расторгуев, конечно, не мог. Почти все песни зал пел вместе с группой. Хрипотца Расторгуева в такие минуты кажется символом всей нашей мужской России – хрипловатой, прокуренной, проспиртованной…На самом своем главном хите «Атас», Расторгуев взмолился: «В этой песне 32 раза повторяется слово «Атас», песне уже 17 лет – возьмите это слово на себя!» И зал пропевал это слово сам, и получал, наверное, большее удовольствие, чем если бы слышал это от самого Расторгуева.

Ощущение всенародного караоке усиливалось с каждой песней. Кто же не знает эти песни? «Дорога», «Отчего так в России березы шумят», «Самоволочка», «Луговая трава», «Рассея»… Когда весь пятитысячный зал Кремля встает на песне «Давай за…» - поневоле проникаешься чувством национальной гордости. Даже если понимал когда-либо ее совсем иначе. Потому что эта песня – больше, чем песня-тост. Тостов много, поднимаются только на этой. Памяти погибших, памяти друзей, – и в то же время с неизбывной жаждой жизни поется эта песня.

«Я понимаю, что вы хотите услышать много наших песен. Но я же не Кобзон! – оправдывался с улыбкой Расторгуев. – Он может петь все, что вспомнит. А помнит он все!» И тут Расторгуев вспомнил, что сам забыл представить своего продюсера и автора большинства песен «Любэ» Игоря Матвиенко. «Игорь, ты где?» Матвиенко встал, и ему достались самые бурные аплодисменты.

А Путин на концерт так и не пришел.

Гуру КЕН