- Знаете, есть старый анекдот. Идет на большом заводе коммунистическое собрание, и на повестке дня вопрос о том, что Марья Ивановна – передовица коммунистического труда, образец труда и политической подготовки для всего коллектива – оказалась валютной проституткой. Ее вызывают и говорят: Марья Ивановна, объясните коллективу, как такое могло случиться. «Ну, что, товарищи, просто повезло». Не знаю, как, просто повезло.

- Вам приходилось общаться с продюсерами из других стран? Вы понимаете, в чем отличие продюсерства в России от западных?

- Отличия наверняка есть. Уже то, чем я занимаюсь, отличается от создания продюсерских историй, когда ты посидел и решил: нужно придумать такой женский коллектив, где той девочке было бы здорово так пройтись, у Дробышева заказать песни, а Костю Меладзе попросить музыку сочинить и т.д. Нет, я просто встречаю коллектив, про который интуичу, что это может быть интересно, даже когда другие это еще не очень понимают. И скорее придумываю, как его преподнести, с какой песни начать.

На Западе ситуация иная. Там группе важно дойти до фирмы грамзаписи, а когда там в тебя поверили и заключили с тобой контракт, то практически все остальное сделает фирма. В частности, станет продюсировать, потому что у нее есть контракты с крупными телеканалами, на которые можно влиять через суперзвезд, необходимых телеканалам. Кроме того, существуют договоренности с радиостанциями, и дальше группа идет по накатанной схеме. А у нас за исключением «Реал Рекордз», который базируется на базе Первого канала, где один и тот же президент – Константин Эрнст, так больше никто не работает.

И если Константин Львович занимается продюсерством, если берет пластинку, то там промо, радиостанции, телевизионные каналы, подключаются новостийные, тематические программы. Он раскручивает, ведет, и дальше артист спокойно двигается – гастроли с теми, с другими, с поддержкой альбома. Ровно столько времени, чтобы иметь возможность написать следующий. Все остальные фирмы грамзаписи работают по другому принципу: ты им продаешь альбом, получаешь бюджет и уже в рамках этого бюджета что-то строишь сам.
Могу сказать, что при деньгах, которые я получал от них, я еще добавлял, для того чтобы выстроить дальнейшую деятельность. Так что сказать, что я на пластинках Мары что-то заработал – трудно. Не столько заработал, сколько потратил.

- То есть вы альтруист?

- Нет. Почему альтруист? Это выстроенный бизнес, и он идет по бизнес-плану. Что касается Мары, я на сегодняшний день уже перестал докладывать в нее деньги. Она теперь на самоокупаемости, но было бы здорово, чтобы то, что было вложено, снизилось. Разница между западной и российской системой шоу-бизнеса в том, что там есть крупные компании, которые могут себе позволить вкладываться.

- В Советском Союзе, когда начинался русский рок, все обходились без продюсеров. И коммерческих директоров - почему?

- А зачем они были нужны? Не было ни коммерции, ни промоушена. Тогда и бизнеса не было, никто ничего не зарабатывал, кроме «Машины времени» и, может быть, еще пары коллективов, которые продавали по 5 рублей билеты на свои концерты. И рекламы не нужно было, потому что ты записывал у себя дома песни, которые передавались поклонниками по сарафанному радио…

Я думаю, что кассеты Высоцкого таким тиражом шли, что «Ролинг Стоунз» и не снилось. В каждом доме, в каждой семье, в каждой деревне, во всех республиках обязательно были кассеты Высоцкого. Вы себе сегодня можете такое представить? Что-то кто-то записал, кто-то кому-то рассказал, и все, понеслось…

Сегодня информации очень много, а тогда ее не было. Грубо говоря, я знал, что, включив телевизор, я никогда в жизни «Машину времени» не увижу. Мы ходили на рынки, где менялись пластинки, и все друг другу передавали информацию. А так как это была не коммерция, клипы не снимали, на телевидение пробиваться не надо было, на радио никто ничего не ставил, то и продюсеров не было. А сейчас есть.

- Почему группы не получают отчислений с продажи атрибутики, которую продают во время концертов?

- Всегда получают, авансом при договоренности. Мало или много – это другой разговор, но отчисления происходят. Нельзя на официальном концерте просто так продавать майки, рюкзаки.

- Есть причины, по которым у вас нет еще одного такого же успешного проекта, как «Чайф»?

- У меня был успешный проект «Серьга», который перестал быть успешным, после того, как они со мной разорвали взаимоотношения. При этом не было ни ссоры, ничего, просто Сереге тогда показалось, что все то же самое можно будет делать без меня, а денег будет в два раза больше. Денег стало в пять раз меньше, а без меня он сделать ничего не смог.

- А как в Вашей продюсерской жизни появилась певица Мара?

- Я познакомился с Марой на улице, и, с точки зрения современного звука, она скорее бардом была, чем рокапопсом или гитарной девушкой. Так что много лет, медленно, спокойно идет работа. Мне интересно, потому что я здесь полностью реализуюсь, и на самом деле для меня это явные шаги вперед. Если вы будете хоть на одном ее концерте, то увидите аудиторию в несколько тысяч человек, которая хором поет. И это при очень маленькой промоушен-кампании, потому что у меня проблемы с MTV или радио «Максимум», не ставящих Мару, так как им кажется, что звук, который свел Михаил Кувшинов (саундпродюсер Линды) - плохой.

- Кроме нескольких групп песен, которые стали хитами, у группы «Чайф», все остальные песни довольно быстро уходят со сцены…

- Что называть хитами. Если песню «…поплачь о нем» или «Не спеши»…

- Или «Аргентина-Ямайка».

- «Аргентина – Ямайка» на самом деле стала супер-шлягером для страны. После него все узнали, кто такие группа «Чайф». До того было совсем не так. Многие, кто попадал на концерт «Чайфа», говорили: так мы много песен слышали, только не знали, что это «Чайф». То есть само имя «Чайф» не давало представления о группе. Так получилось, что много поклонников, которым мы нравимся, появились до того, как я начал работать с группой, но я и их приписываю на свой счет тоже. Те песни, о которых вы говорите – «Ой-йО», «Псы с городских окраин», «Ты моя крепость, я камень в кирпичной стене», «Поплачь о нем, пока он живой», «С войны» - все были написаны до того, как я пришел работать. Но, когда я вижу «Олимпийский», забитый битком, я причисляю эту аудиторию на свой счет, потому что песни, конечно, писали «Чайф», а до каждого из слушателей донес я. Мне кажется, что каждую песню, которую я хотел довести до тех людей, которые хоть как-то интересуются гитарной музыкой в нашей стране, у меня получалось донести.

- Удивительно, я вижу, как ваши глаза сияют, когда вы говорите о группе. В нашей стране продюсерство может быть просто работой, в которой горячее, личное отношение вовсе не обязательно?

- Мне повезло в этой жизни, я занимаюсь только тем, что мне нравится, и только теми, кто мне нравится. Можно сказать: «Дима, а не мог бы ты раскрутить этот проект? Вот тебе бабло, вот свобода действий и артисты». Но если мне артист не нравится, то я не знаю, как проект преподнести. Я много придумывал клиповых сюжетов и реализовал их. У «Чайфа», например, в песне «Не зови», посвященной Сереге Шкаликову, я сам придумал аналогии с «Белыми ночами», где Михаил Барышников под песню Высоцкого танцевал. Так же, как клип на песню Мары «Чё на чём», где мужчины рожают, а женщины с ними ролями поменялись, я тоже придумал сам от начала до конца. И получается не потому, что я могу что угодно кому угодно придумать, а потому, что я этим болею, мне интересно, я об этом думаю.

-  Может ли рок-музыка превратиться в попсу только из-за увеличения аудитории? Да и вообще возможно ли прочеритить грань между попсой и рок-музыкой? Ведь если бы песню Шевчука «Что такое осень?» спел Александр Буйнов, она немедленно превратилась бы в попсу. А в исполнении Юрия Шевчука это никак не поп-музыка.

- «А пусть все будет так, как ты захочешь» - это не поп-музыка? Или у Скляра «Перед нами лежит голубой Эльдорадо» - не поп? А Гарик Сукачев с «Сидит сантехник на крыше» или «Маленькая Бейба» - это что огромный социальный вызов? Мы что, кричали «вы все уроды, и мы пойдем на баррикады»? Да нет! Все это популярная музыка. Только то, как человек живет, как одет, какой ведет образ жизни, о чем думает, что он преследует, как он себя подает и как держится на сцене – вот это определяет, что такое рок. Вот и Земфира к попсе точно не имеет никакого отношения, даже если ее музыка популярная, а диски продаются вовсю.

- Можно ли сделать так, чтобы цена на музыку и ее качество были приведены в соответствие, чтобы альбомы хорошей музыки стоили дороже, чем альбомы попсы? Или это не нужно?

- Мы говорим о бизнесе. Бизнес – это рынок. И людей, любящих развлекательную, легкую музыку, которая бы не капала на мозги, гораздо больше. Точно так же, как газета «Инфо-Спид» имеет гораздо больший тираж, чем Солженицын со всеми своими книгами. Потому что людей, которые на досуге хотят почитать Солженицына, в тысячи раз меньше, чем тех, которые готовы почитать «Спид-Инфо».

- Почему все наши рок-группы при всей их талантливости и значимости здесь не выходят на международный рынок?

- Не знаю, наверно, потому что рынок их не требует. Все связано с музыкой. Когда кто-то окажется настолько интересен по музыке для западного рынка, они тут же выйдут.

- Не думали каким-то искусственным образом продвигать «Чайф» на Запад? Или в этом нет необходимости?

- У меня нет такой необходимости. 20 лет назад мы не стали суперзвездами на весь мир,а сейчас по возрасту уже не проскочим. С другой стороны, я был абсолютно уверен, что если бы группа «Бригада С» не распалась в 89 году и американцы не захотели подписывать контракт с новым коллективом - Гарик Сукачев стал бы суперзвездой на западном рынке.

Потому что ему были такие же возможности, как «Парку Горького» даны, а группа «Бригада С» самобытнее и интереснее, тем более для западной аудитории. И Сукачев визуально талантище такой, что когда люди, впервые оказывались на его концерте, то он равнодушными не оставлял никогда никого. Это было, это и есть у него до сих пор.

- Вы один из отцов основателей фестиваля «Нашествие». Что нас ждет? Вы продолжите заниматься фестивалем?

- Я - нет. И от первых фестивалей «Максидрома» и от фестивалей «Нашествия», я получал моральное удовольствие, удовлетворение от того, что есть группа людей-единомышленников. Я в ней самый старший по возрасту был, но при этом мы не чувствовали никакой разницы в возрасте. Леня (генеральный директор компании "RISE" Леонид Ланда – "Полит.Ру"), не побоюсь сказать, - гениальный организатор всей нетворческой, тяжелой стороны, когда нужно договариваться с администрацией, с санэпидемстанциями, с милицией, с организацией всяких стоянок, организацией торговли и т.д. Он гений в этом отношении. Как у него башка не лопается, я не знаю. Мишка Козырев (Михаил Козырев до февраля 2005 года занимал пост генерального директора «Нашего радио» - "Полит.Ру") креативил практически все, что делалось на сцене. Мы с Мишкой все делали вместе - от оформления до расписаний, саундчеков, организации закулисного пространства.

Это было интересно, потому что до нас этого никто не делал. Не было такого фестиваля, как «Максидором», до того, как мы сделали «Максидром». Не было такого фестиваля, как «Нашествие», пока мы не сделали «Нашествие». Сегодня Козырев вынужден отойти от «Нашествия», так как он больше не работает на радио, а значит, и компания разваливается.
Я понимаю, что если я буду сейчас продолжать работать на этом фестивале, то я не пойду против своей совести. Я могу сам себе сказать, что для меня это бизнес, деньги, сфера влияния, но я знаю, что удовольствие мне это уже не принесет. Я буду понимать, как Козырев будет в этот день переживать, будет злиться, его будет все раздражать, а я, в общем-то, не очень хочу, чтобы его что-то раздражало. Самое главное, во имя чего всё это я делаю – это получать удовольствие. И так как мне везет, что я могу заниматься тем, что я хочу, я дверцу закрываю, даю возможность действовать следующим. Самое главное сделать лучше, чем мы, потому что хуже никому не надо.