Публикуем последнюю часть подробного интервью продюсера Иосифа Пригожина, в котором он рассказывает подробности о своей работе с Юрием Айзеншписом, Полиной Ростовой, Светланой Светиковой, Юлией Михальчик, Виктором Дробышем, Николаем Носковым и группой "Король и шут".

Прочитать начало беседы Гуру Кена с Иосифом Пригожиным можно здесь, здесь и здесь.

- Хочется позадавать вопросы о том, что осталось за рамками вашего рассказа. Репутация все-таки у вас неоднозначная, и даже одиозная. Как это сложилось, почему? Как вы считаете?

- Раньше у нас был одиозной фигурой Юрий Айзеншпис, яркая личность. Он добивался своего, делал все до конца. Возможно, я просто активный человек. Бывают люди спокойные, а бывают шустрые. Я – шустрый. Но я вовсе не злобный и не мстительный, несмотря на свою внешность. Как Лера сказала: встретила человека бандитской внешности, а оказался хороший человек. Я спокойно мог бы работать дипломатом, так звёзды сложились. Активные люди всегда заметнее.

- Правда ли, что вы начинали свою карьеру в шоу-бизнесе, работая водителем у Юрия Айзеншписа?

- Благодаря Айзеншпису я попал в шоу-бизнес, я помогал ему организовывать гастроли многих артистов, в том числе Алексея Глызина, Жени Белоусова и многих других. Так или иначе, пересекались с «Ласковым маем», «Миражами». Водителем я никогда не был. Был такой Олег Толмачев, администратор группы «Кино». Он работал с Айзеншписом. Я был молодой, у меня ни жилья, ни автомобиля. Толмачев предоставил мне свой автомобиль «Жигули» 8 модели, и я иногда куда-то ездил с Виктором Цоем. Например, тот злосчастный «Москвич» мы ездили покупать вместе. Надо было куда-то съездить, что-то забрать, что-то привезти. Это нельзя назвать работой водителя, - это больше административная работа. Встречал, провожал. Мне было интересно. Я входил в тусовку. Дело было не в деньгах.

- После альбома «Пригожин-90» были еще какие-либо музыкально-вокальные опыты?

- Приехал в Москву, и начал искать себя. Начал заниматься административной деятельностью. Я приехал поступать в ГИТИС, мечтая играть в театре и кино. Играл в театре-студии «Гамма» на Ленинском проспекте. Поступил в ПТУ, чтобы получить общежитие. Позвонил сначала моему родному дяде Илье. Мне сказали, чтобы я уезжал обратно. Но я приехал покорять Москву! Они надо мной посмеялись. Отец мой, хоть и москвич, жил в это время в Махачкале. Это он и спровоцировал мой побег оттуда, он объяснил, что у меня там не будет будущего. Я уже в 12 лет был заметным парнем в Махачкале.

В 1994 году наконец-то я поступил в ГИТИС. Обо мне всегда ходят разные слухи. Было бы хуже, если бы их не было. Знаете, что говорит Мадонна? Пишите про меня всё, что хотите. Главное, имя пишите правильно, без ошибок.

- Мы дойдем сейчас до этого. Но вот ходили слухи, что вы и в «Ласковом мае» успели попеть?

- Нет. У нас была студия Ласковый май, где был Леня Величковский с группой «Технология», и ещё какие-то артисты, я даже сейчас их не вспомню, и я сам там что-то пел, танцевал. Но больше реализовался на поприще административной деятельности.

- Первый ваш продюсерский проект был с певицей Соной. Валерия даже выиграла у нее «Утреннюю звезду». Про Сону ничего не слышно. Это был неудачный проект, интуиция подвела?

- Почему неудачный? Сона дошла до финала. У нее было много концертов, большие гастроли. Все продолжалось до того момента, пока она не вышла замуж. Я не могу претендовать на личную жизнь человека. Мы с ней расстались. Она бросила сцену, уехала в Ереван. Сейчас ее снова видно и слышно на телеэкранах. Но свой отрезок работы я выполнил.

- Еще была история с Полиной Ростовой, которая говорила, что вы взяли деньги, но ею не занимались.

- Я деньги взял? Я вложил в нее деньги! Откуда у Полины Ростовой деньги? Я ее видел в жизни два раза. Ко мне пришёл Дмитрий Мосс из студии братьев Гримм, и попросил помочь с проектом. И я выдал им 30 тысяч долларов. Полину надо было у кого-то выкупить, забрать, потому что ее жизнь была в опасности. Ей кто-то угрожал. Думаю, выручу человека, а там будет видно. Я отдал деньги, и выкупил её у каких-то бандитов, но обратно деньги так и не получил. Мы попытались записать какие-то песни, чтобы понять, как двигаться проекту. Я никогда не был ее продюсером, у нас не было даже с ней контракта, я ничего ей не обещал. У нее был первый альбом до меня, она кому-то задолжала, какая-то любовь… Я не знаю всех этих подробностей. Я только помог на каком-то этапе.

- Чтобы было со Светиковой? С ней был контракт?

- У нее был контракт с «Фабрикой Звезд 3», продюсером которой был Шульгин. Потом он перестал ими заниматься, и обратились ко мне за помощью. Я их всех собрал, затем организовался Продюсерский центр Дробыша, и всех фабрикантов я передал ему. Больше меня ничего не связывало со Светиковой. Виктор сразу сказал, что не видит ее. И передал её в продюсерский центр «Братьев Гримм». К третьей «Фабрике» я отношения не имел. Я был только соучредителем ПЦ Дробыша, которому они принадлежали.

- Как соучредитель, вы разве не несли ответственности за карьеру тех, кто был на контракте?

- Первоначальная задача стояла - их собрать. После того, как они остались без продюсера, который их бросил, они все разбрелись кто куда, и канал чувствовал перед ребятами ответственность. Обратились ко мне за помощью в этом вопросе. Я не давал никаких обязательств, что они станут звездами. У них был тур, они заработали денег. ПЦ тоже заработал денег. Дальше слово за музыкой, то есть за Дробышем.

- Юлия Михальчик практически утонула в тот период…

- Впоследствии я ушел из ПЦ Дробыша, мою долю выкупили. И я их судьбу дальше не отслеживал. И потом, не мы их набирали на «Фабрику». Тот продюсер, который их набирал, он и нёс за них ответственность, он видел их, как артистов. Я бы, может, других собрал. Я не знаю, какие критерии были у продюсера во время их отбора. Сложно всегда переделывать что-то.

- Почему развалился ваш продюсерско-творческий дуэт с Виктором Дробышем?

- Мне кажется, Дробышу захотелось самостоятельности, своей личной жизни без меня. Он видел свою судьбу по-своему. Инициатива в расставании была за ним, он предложил заплатить мне отступных и выйти из проекта. Я согласился, и вышел. Я никогда себя никому не навязываю. Считаю, что Витя – талантливый парень, и имеет право на свое отдельное существование.

- Он не предлагал затем доли акций в своей Национальной музыкальной корпорации?

- Продюсерам тяжело тащить сразу много проектов. Когда всё на потоке, хорошо быть не может. Артист -это штучный товар, а не конвейер.

Я не хотел заниматься фабрикантами. Ведь аудитория у всех шести «Фабрик» одна, другой нет. Возрастная категория одна и та же. Они конкурируют между собой. Возьмем «Челси». Слушая их, можно подумать, что это поют «Корни». «Тутси» от «Фабрики» особенно тоже ничем не отличаются. Их так много, что… Я никого из них не хочу обидеть. Например, Савичева - очень яркая. Но и она в этой возрастной категории! Надо подождать немного, пока они вырастут, и публика вместе с ними. А потом выберут, с кем идти.

Несмотря на участие Стаса Пьехи в проекте Фабрика Звезд, у него не было бы таких результатов, если бы не дуэтная песня с Валерией. Хотя он выделяется среди фабрикантов мужественной внешностью, тембром голоса.

- С Носковым был неудачный проект? Сразу после его расставания с вами он затих.

- Таким было его желание, он взрослый человек и захотел жить самостоятельно. После триумфального концерта в Кремле и альбома «Дышу тишиной» Коля пришел и сказал, что хочет оставить мне альбом, но дальше работать самостоятельно. И я не возражал. Я горд тем, что работал с певцом такого уровня, как Носков. Он блестящий вокалист. С Бубой Кикабидзе у меня закончился контракт, Носков ушел раньше времени, по его желанию. Но такова планида продюсера – артист со временем хочет от него уйти.

- Маршала в одном из интервью вы назвали «говно в проруби».

- Да вы что! Это не мой стиль. Это кто-то сочинил за меня. Я его очень уважаю, он мой друг. Он не может быть «говно в проруби». Он сделал свою карьеру, он талантливый музыкант. Может быть, речь шла о другом. У артиста должен быть собственный жанр, хотя он может пробовать себя в классике, в джазе. Экспериментировать можно, но нельзя петь одновременно шансон и рок-н-ролл. Либо ты теряешь здесь, либо там. Одновременно – нельзя, у артиста должна быть своя стилистика.

- Не жаль, что вы не работаете с группой «Король и шут», ведь она сегодня весьма востребована?

- Не жаль. Они же пришли в рекорд-компанию, а не к Пригожину. На ОРТ Рекордз я работал директором. Это была очень талантливая группа, и я рад, что угадал с ними. Но Михаил Козырев ни в какую не хотел их ставить. Я уговаривал его, унижался. Я поверил в них, мы выпустили нашумевший альбом «Ели мясо мужики», вложили в них денег, заработали на них, остались вовсе не в убытке. И они начали дальше двигаться сами. Когда ОРТ Рекордз закончил свое существование, в чем я никак не виноват, они ушли в свободное плавание.

- Вы разошлись без претензий?

- Конечно. Но мы и не расходились, у нас просто закончился с ними контракт.

- И последний вопрос. Почему в российском шоу-бизнесе так до сих пор и не появилось престижной государственной премии?

- Мне кажется, это вопрос будущего. Хотя я могу задать тебе точно такой же вопрос. Я не влияю на эти процессы. Если бы влиял, или бы мне дали полномочия по этому поводу создать честную правильную премию, я бы создал.

Гуру КЕН

Прочитать начало беседы Гуру Кена с Иосифом Пригожиным можно здесь, здесь и здесь.