Уже много лет, после оглушительного успеха на международном конкурсе «Ялта-92», Леонида Агутина называют не иначе, как «босоногий мальчик».

А он давно вырос из детских штанишек и обижается, что журналистам больше интересна его личная жизнь, чем, например, его победы на европейских джазовых фестивалях. Леонид Агутин поделился мыслями о поэзии и прозе жизни и рассказал, что на пороге сорокалетия готовит свою первую книгу стихов.

– Поэзия – это иллюзия. А любая иллюзия чревата разбитыми надеждами. Не проще ли жить без поэзии?

– Поэт живет в иллюзорном мире не потому, что он так хочет, а потому, что не может иначе, - рассказывает Леонид "Новым известиям".- Я не думаю, что поэты настолько дети, что не понимают, что реальный мир есть. Они это знают, просто не хотят с ним встречаться, до последнего не хотят, но знают, что все равно придется. Поэтический взгляд на мир – это взгляд человека, который по-другому на мир смотреть просто не может. Так что постулат о том, что не надо жить в мире иллюзий, а надо жить в реальном мире, чтобы не обжигаться, для поэта невыполним. Рождаются люди, которые мечтали бы жить в мире иллюзий, но им это не дано. И вот им-то как раз непросто. Потому что жизнь без поэзии сложна. Вот представим себе пару. Он – бывший военный, ныне бизнесмен. Она – его жена.
Поэт, посмотрев на их жизнь, увидит в ней поэзию и расскажет им о ней. О его широких мощных плечах и четком военном уме, который ясно понимает, как сделать так, чтобы семья жила хорошо. О ее любви к нему. Ведь в отношениях между этими двумя людьми есть великая романтика, которую они не могут выразить словами. Ну и пусть! Я за них выражу. Чтобы они заплакали, узнав себя.

– Получается, что поэт, живя в мире иллюзий, тем не менее рассказывает людям правду о них самих?

– Не совсем. Это будет не вся правда. Знаете, у артистов есть такой термин – «искусство заблуждения». Вот я вам сейчас описал тип мужчины с четким военным умом. Я вам рассказал его так, что вы тут же представили себе Станислава Говорухина в его роли. Я подобрал те слова, которые нарисовали вам самое положительное в этом образе. Но, по большому счету, в жизни немножко все не так. В жизни он позволил себе и ударить ее пару раз, если уж честно, да и изменял ей, да и уходила она от него раза три, да и плакалась она подружке на кухне о том, что достал он ее своими приказами. Но люди не хотят этой правды. Они хотят слышать и видеть красивую картинку о жизни. Потому что без этой лжи, неправды, фантазии, иллюзии, утрирования, преувеличения – назовите функцию поэзии, как угодно – жизнь становится слишком сложна.

– То есть поэзия – это конфета, которая нужна для того, чтобы подсластить нашу некрасивую жизнь?

– Жизнь красива. Она очень сложна, жестока и беспощадна, но она красива. Все, что окружает нас, очень красиво. Мы не сластим жизнь, а показываем эту красоту.

– Вы так думаете или вы сейчас в образе?

– Нет, я так думаю.

– Посмотрите, там за окном – город. 15 миллионов людей, среди которых масса недовольных собой и судьбой, одиноких, несчастных, имитирующих видимость жизни, а вы говорите о красоте жизни. Что там красивого?

– Полно! Надо просто посмотреть повнимательнее. Вспомнил четыре строчки из своего нового альбома, над которым сейчас работаю. Как раз про город за окном:

Улетают перелетные птицы,

Им уже пора домой,

как и нам с тобой.

Осень по бульвару Гоголя мчится,

Заметая след и соря листвой…

Все это происходит вокруг вас. Но вы этого не видите. Потому что вам нужно с двумя огромными сумками бежать домой к мужу и больному ребенку. Вы не поднимаете голову, не видите птиц, не замечаете осень. А я рассказываю вам об этом, чтобы вы оглянулись и увидели.

– Я это увижу на мгновенье. А потом, когда опять вернусь в свою жизнь, пойму, что это был обман.

– Я не Господь Бог, не могу изменить вашу жизнь. Но я могу помочь вам на какое-то время что-то почувствовать. Вечного счастья на земле нет, и ни один из поэтов не может в этом помочь. Искусство вообще существует не за этим.

– А зачем?

– А ни за чем! Просто потому, что есть люди, которые рождены отображать эту жизнь поэтически. И если бы этих людей не было, поверьте мне, вы бы даже и этих трех минут счастья не испытали. Мы даем людям хотя бы эти три минуты счастья, а что даете вы, журналисты? В чем ваша функция?

– Мы удовлетворяем людское любопытство. И торгуем человеческим тщеславием...

– ...И делаете это так, как будто вы – боги. Недавно, после фестиваля «Новая волна», читал отклики журналистов. Как всегда, саркастичные и ехидные. О том, как какие-то мелкие вошки копошились на эстраде, а великие боги с пренебрежением на это смотрели с неба и что-то об этом писали, поскольку люди хотят об этом знать. Об эстраде пишут всегда в таком тоне. По неясной для меня причине. Почему я, зарабатывая деньги и давая людям радость, достоин презрения, а журналист, за свои деньги делая очень больно и неприятно тем, про кого он пишут, и допуская намного большую неправду, чем любое искусство, демонстрирует свое презрение ко мне? И потом, журналистика затрагивает куда более низкие человеческие желания, чем поэзия. Голые задницы звезд, кто и с кем напился и переспал – вот о чем пишет пресса. Я не помню ни одной статьи о том, что Леонид и Анжелика (Варум. – «НИ») дали живой концерт, исполнили новые песни, сделали новые аранжировки, что мы выступали на джазовых фестивалях в Европе и были на первых местах в джазовых чатах. Ни одной!

– Хорошо, давайте поговорим о вашем творчестве. Например, о новых песнях или о том, когда мы сможем купить вашу книгу стихов?

– В сентябре у меня выходит новая пластинка, которая, возможно, будет называться «Любовь, дорога, грусть и радость». Я не выхожу в ней за рамки песенного жанра, несмотря на полуджазовые «бриджи», которые использую. Конечно, можно много рассказать читателю о музыкальных стилях этой пластинки, но мне кажется, ему логичнее просто ее будет купить и послушать. Еще я готовлю книжку стихов. Много ведется разговоров со всякими издательствами, ибо издательства полагают, что можно продать любую книжку, если на ней будет стоять известная фамилия. А я бы хотел, чтобы эта книга что-то из себя представляла и была значима для любителей поэзии. Поэтому я пока не тороплюсь с ее изданием. Я хочу, чтобы получилось хорошо, а это сложно. Потому что поэзия – это сложная субстанция. Это не просто написание текстов для своей музыки. Я пишу стихи, когда возникает настроение, я не зарабатываю этим на хлеб. Поэтому работа над книжкой идет не спеша.

– В наше время все стало товаром, и поэзия в том числе. Сегодня говорят, что когда мужчине нечего предложить женщине, он предлагает ей «романтически-поэтические» отношения…

– Я не очень себе представляю, что может предложить один человек другому важнее, чем романтические отношения. И что вы имели в виду, когда сказали, что «нечего предложить», – деньги? Один человек предлагает другому любовь. Что с этим связано? Понимание, забота, уважение, желание иметь детей, желание близости, желание пройти сквозь сложности плечом к плечу. Что более важное может предложить один человек другому? По-моему, это самое главное. И потом, исходя из вашего вопроса можно предположить, что люди относятся друг к другу умозрительно: я решил, что это моя половина, и поэтому нам, наверное, будет выгодно соединиться в пару и быть мужем и женой.

– Вы считаете, люди так друг к другу не относятся?

– Относятся, и очень часто. Но вы знаете, это так далеко от любви…В наших отношениях с женой очень много романтичного. Когда я пою Анжелике строчки нового дуэта, у нее вдруг начинают литься слезы. Это происходит с нами до сих пор, хотя в нашей жизни есть куча всего того, что мы должны просто проживать, как любой человек. Нам нужно заказывать билеты, оплачивать квартиру, заботиться о родителях, писать в тетрадку наши дела на завтра, спорить на бытовые темы. Но когда мы выходим на сцену и смотрим друг другу в глаза, вся эта бытовая жизнь уходит на задний план. Хотя до момента этого катарсиса существует ужасное утро, когда мы вскакиваем и, толкаясь плечами, собираем каждый свой чемодан. И садимся в самолет, который ужасно дребезжит, а мы оба боимся летать, и, пока он летит, мы переживаем. Потом мы оказываемся в городе, в который мы ехать не хотели, но было нужно, потому что нужно встретиться со зрителями. Потом мы в гостинице, в которой мы не хотим жить. Потом мы едим то, что никогда не едим, и сидим в неухоженной и душной гримерке. И, казалось бы, какая к чертовой матери романтика может быть во всем этом?! Это все накапливает такую жуткую усталость и такую раздражительность, что, слава Богу, что у нас есть этот момент, когда мы можем выйти и спеть эту песню. И вспомнить что-то очень важное. Но неужели из-за всех этих бесконечных гастролей, где нам уже не до ирисов, ее любимых цветов, я должен подумать, что теперь нашей любви уже нет и все это вранье? Да шиш с маслом, никогда в жизни! Потому что это неправда. Вот это как раз неправда. Потому что я свою жену люблю, и очень люблю, и все свои песни и стихи посвящаю ей. До сих пор.

– То есть вы целиком и полностью за романтику?

– Вы знаете, в ответе на ваш вопрос есть много пунктов. Пункт номер один я уже озвучил. Пункт номер два. Люди, которые удивительно романтичны, закрывают глаза на все бытовые сложности. Люди, которые не думают о том, сколько зарабатывают их родители, люди, которые не думают, где они будут жить, не думают о том, какая перспектива у каждого из супругов, а просто любят васильки, на самом деле очень сильно заблуждаются. Потому что романтика в голом виде – это чистое заблуждение. Ведь человек, зарабатывающий деньги, не всегда козел, а человек, не зарабатывающий деньги, не всегда чистый и честный человек. Это глупое мнение. Ведь есть люди, которые своим умом и талантом умеют зарабатывать деньги. И умеют щедро их тратить на своих любимых. Жизнь не черно-белая. Я, когда учился в институте, видел огромное количество ситуаций, когда девушка романтично любила художника, который сидел у нее годами на шее. Но потом в итоге она всегда от него уходила. Пункт номер три. Я уже привел вам пример с семьей бывшего военного. Романтика у каждого своя.

– Вы много говорили о горечи профессии эстрадного певца. Но ведь вы ее выбрали и в ней остались, хотя у вас была менее рискованная и куда более спокойная профессия поэта и композитора. Вы были востребованы, ваши песни пели Филипп Киркоров, Лайма Вайкуле. Что послужило причиной того, что вы стали петь сами? Желание славы?

– Дело не в славе. У меня были песни, которые должен был спеть именно я.

– Например?

– Например, «Босоногий мальчик». Это был именно я. Именно мой образ, моя душа, мое сердце, и только я знал, как его сделать.

– Ее бы мог спеть Пресняков.

– Нет. Так, как я, он бы не спел. Как и я, и никто другой, не спел бы песню «Я не ангел, я не бес» так, как он. И никто никогда не спел бы «Мадонну» так, как это спел Серов. И никто никогда не спел бы «Над крышей дома своего» так, как это спел Антонов. Потому что именно в его тембре голоса, который как будто летал над крышами, отразилась душа этой песни. У каждого есть своя песня, главное – ее найти. И, когда я ее нашел, я с нею вышел на сцену. И, если бы не я исполнял «Босоногого мальчика», она бы не состоялась. Например, мою песню «Все в твоих руках» до Анжелики Варум исполняла другая певица. Хорошо исполняла. Но шлягером это не стало. Потому что петь ее должна была именно Анжелика Варум.

– Хорошо. Но, кроме того, чтобы найти песню, нужно было найти продюсера, который был бы готов рискнуть… Кто им был?

– Олег Некрасов. Он продюсировал певицу, для которой я писал песни. При этом я делал уже свои шаги как автор-исполнитель, и у меня за плечами было уже два конкурса, на которых я неплохо отличился. Потом у Олега разладились рабочие отношения с этой певицей, и он, присмотревшись ко мне, предложил: «Давай, моим проектом будешь ты». Мы договорились об условиях и начали работать. И прекрасно находили общий язык все пять лет, которые мы сотрудничали по контракту. Я занимался всей творческой частью, а Олег выполнял функции импресарио – договаривался с людьми, находил деньги, ставил меня в нужные программы. Я считаю, мы друг друга здорово тогда поддержали. Он мне очень помог, он меня поддержал вовремя, без его помощи я бы потерял много драгоценного времени. А я, в свою очередь, помог Олегу тем, что он стал продюсером с именем.

– Вы отрабатывали вложенные в вас деньги?

– Да, но я не вижу в этом никакой трагедии, как некоторые артисты, которые считают продюсеров акулами. Продюсеры – акулы, но они рискуют деньгами. И в случае победы артисты забывают, что люди рисковали, и считают, что все так и должно было быть. Это неверно, жизнь могла сложиться совершенно иным образом. Мы с Олегом разошлись полюбовно. Я работаю сам уже лет десять. А Олег с разными проектами, достаточно успешными, работает сам.

– Где вас смогут увидеть ваши поклонники в ближайшее время?

– С Володей Пресняковым у нас будет двухнедельный тур по Украине в сентябре. А что будет дальше, я и не помню. Этим занимается мой администратор. А я просто сажусь в самолет или в поезд и еду туда, куда меня приглашают.