Юрий Антонов деловито обходит свои загородные владения. Душистые сосны, декоративный пруд с мостиком, мощеные дорожки, витые ограды, беседка, ландшафтные красоты.

Хозяина сопровождает, радостно виляя хвостами, стая разномастных, веселых и очень добрых псов. В гостевом домике хозяйничают уже вальяжные кошки. Они, впрочем, дружат с псами.

Предметом гордости землевладельца возвышается в центре имения трехэтажный особняк в традиции русского классицизма — с колоннами, балконом и торжественной парадной лестницей. Когда закончится отделка, внутреннее убранство обещает поистине музейную роскошь: мрамор, позолота, лепнина. Лет через сто сюда вполне могут водить экскурсии в дом-музей знаменитого композитора конца ХХ — начала XXI века.

— Я, конечно, мог построить здесь что угодно, — объясняет "МК" Юрий Михайлович. — Мне предлагали массу ультрамодерновых проектов — футуризм, стекло, объемы. Но душа не лежала. Я люблю старину. Всегда мечтал о таком доме.

На мое предположение, что, возможно, это уже годы, г-н Антонов задорно рассмеялся. Ни физической формой, ни веселым духом он не похож на юбиляра, который уже отпраздновал свои законные 60 лет. Тогда, в переполненном Кремлевском дворце, люди распевали его песни с таким воодушевлением, будто это и не хиты прошлого вовсе, а свежеиспеченные шлягеры новомодной поп-звезды…

— Юра, помню, как еще в прошлом тысячелетии твои песни были на острие музыкальной моды…

— В прошлом тысячелетии! Звучит-то как! Даже если сказать, что в прошлом веке, и то вздрогнешь. Не человек, а памятник. Ха-ха-ха… На самом деле нам повезло, что мы живем на грани даже не просто двух веков, а двух тысячелетий. Это — уникальная вещь. Перед нами было много людей, после нас будет много людей, но это еще надо дожить ведь до такого раздела эпох. Это — избранные поколения! Понимаешь, в чем дело!..

— Ты был мегамодным человеком в 70—80-е годы, таким, как сейчас, скажем, те же "Звери" или Лагутенко. Но вот расцвела мода на ретро-поп, и музыка того времени, в том числе твои хиты, часто звучит как новенькая. В чем причина этой ретро-моды?

— Ретро? Ну, я не отношу себя к каким-то старым, закостенелым композиторам, музыкантам, которые, опираясь на палочку, еле передвигают ноги и дрожащими губами чавкают беззубым ртом. Нет, я еще на молодых девочек заглядываюсь…

— А они на тебя?

— Ну, это уже другая история. Но дело не в этом. Если посмотреть на западный шоу-бизнес, который, чего греха таить, всегда был для нас путеводной звездой — кто бы что ни говорил и как бы ни хорохорился, — то так называемой "модной музыке" даже и там отведено определенное место. Это — какой-то процент от общего шоу-бизнеса. А общий шоу-бизнес — это традиционная музыка, которая исполняется на гитарах с самым малым и необходимым использованием электронных инструментов, типа синтезаторов, электропиано, электрооргана. Именно такая музыка диктует музыкальный вкус во всем мире. А в нашей стране сейчас очень сильный перекос в сторону этой самой "модной музыки", которая, на самом деле, не модная, а электронно-заунывная. И то, что сейчас вновь возник интерес к музыке 60—70—80-х годов, лишь показывает, как не хватает людям того вечного и классического, к чему всегда тянется душа и на чем основана современная музыкальная культура.

— Но именно в те годы и в той стране — Советском Союзе — как раз с хорошей и современной музыкой была ужасная напряженка. И твои песни — если вспомнить "Жизнь", "Море", "На крыше дома твоего", другие, — слушались именно как вызов традиции…

— Тогда культивировался совершенно искусственно созданный стиль советской эстрадной музыки. Он к музыке в принципе не имел никакого отношения. Это была идеология, представление режима и его чиновников о прекрасном, о пролетарской культуре. Ну, было это и было — почему нет? А я был воспитан на гитарной музыке, на том, что было классической основой, а не политкультурной догмой. Я люблю этот стиль, в котором, кстати, еще далеко не все сказано, какой бы приставкой "ретро" это сейчас ни сопровождалось. Доказательством моих слов является хотя бы последний альбом Eagles, который надо обязательно послушать всем, кто любит и ценит настоящую музыку. Есть обширнейшее поле для деятельности, для создания красивых, хороших мелодий, для записей на настоящих инструментах, а не на "левых" пищалках, которыми напичканы компьютеры. Настоящие мастера — это те, кто играет на гитарах, на барабанах, на инструментах, делая то, что называется "живой музыкой".

— Модная музыка — это все же не только "пищалки". Есть новая гитарная музыка — от Nirvana и ее последователей до HIM иже с ними, — и она тоже владеет умами миллионов…

— Настоящие музыканты будут всегда. Они, конечно, не исчезнут. Но зритель, я это чувствую, устал от откровенной коммерциализации. Хотя и в нынешнем ширпотребе присутствуют очень талантливые люди. И есть очень неплохая музыка. Но она — гуттаперчевая. Она не ранит. Она не ублажает. Она не помогает человеку в жизни. Она просто складненькая и прилизанная. Она прошла — и ее забыли. Сегодняшние песни, как правило, живут в лучшем случае ровно год. Потом их забывают.

— Почему же не показать мастер-класс? Даже трудно вспомнить, когда ты радовал публику новым альбомом…

— Девять лет не было альбома. Но не потому, что я расслабился. С мастер-классом, кстати, все в порядке. У меня в день — минимум по десять звонков с просьбой о концертах. Приходится даже отказывать, потому что физически не могу везде успеть. У меня огромное количество материала, на несколько альбомов хватит. Я не хочу выпускать альбомы, пока наше государство не разберется с пиратами. Это — простая и основная причина. На нас ведь уже весь мир смотрит косо. Я очень принципиален в этом вопросе и серьезно занимался этой проблемой. Мои знакомые и товарищи смеялись: мол, ты борешься с ветряными мельницами. Но я был настойчивый и кое-чего добился. У пиратов мои альбомы достать очень тяжело. Будешь клянчить — не продадут. Боятся. Если и продадут, то с опаской и из-под полы. А так, чтобы они лежали на развалах, — такого нет. У других лежат. И денег своих они как не видели, так и не видят. Но сейчас, к счастью, уже приняты такие законы, что за пиратство людей могут посадить в тюрьму. Я к этому долго шел.

Теперь осталось дождаться, когда начнут сажать. Как первые эшелоны с этими подонками и ворами поедут на Север, так я начну выпускать альбомы.

— Кстати, о деньгах. Ты уже в Советском Союзе, на зависть многим и вопреки всем тогдашним нормам, был легальным миллионером, получая несметные отчисления из ресторанов, где нон-стопом играли твои хиты. Быть богатым тогда и сейчас — что лучше?

— Богатым лучше быть всегда. Но сейчас, конечно, лучше. Сейчас деньги другие. Они конвертируемые. А тогда даже на много рублей невозможно было ничего купить. Да и богатство по-советски было совсем другим — двое "Жигулей" да малогабаритная "двушка". Вот и все богатство. Смешно даже. Но из-за этого "богатства" всегда возникали и зависть, и травля. Я же ведь не был членом Союза композиторов, а по советским нормам это значило, что ты никто, не композитор. А песни пела вся страна. А у тех, кто официально был "композитором", страна песен не пела. Они страшно нервничали, старались меня уничтожить, обвиняли в "непрофессионализме", требовали "остановить дурновкусие". Но, к счастью, была фирма "Мелодия", хоть единственная и государственная, но ей надо было "делать план", и этот план она делала не на песнях "советских композиторов", а на мне, на Пугачевой, на западных лицензиях… Из-за этого, скрипя зубами, с моим "миллионерством" приходилось мириться. Вот такие были времена…