Кинорежиссер и писатель Александр Стефанович за свою богатую событиями жизнь успел многое и останавливаться не намерен. Он снял более 50 художественных и документальных фильмов, написал 70 сценариев и несколько книг. Его титулов и званий не перечесть. А еще в его жизни когда-то была жена - Алла Пугачева, к восхождению которой на самую вершину эстрадного олимпа он имел самое прямое отношение.

 В канун 60-летия великой певицы Стефанович согласился побеседовать с нами про эту любопытную страницу его биографии.

- Прежде всего пользуюсь случаем и хочу поздравить Аллу с юбилеем, - заявил "Экспресс газете" Александр Борисович сразу, как был включен диктофон. - Наши отношения не такие простые, но мы прожили вместе четыре ярких года, которые никуда не выкинешь! Так что желаю ей успехов и счастья в личной жизни!

- Простите, Александр Борисович, каких успехов? Алла Борисовна ведь заявила на пресс-конференции, что прекращает выступать!

- Ровно десять лет назад, накануне 50-летия, было все то же самое, слово в слово: и заявления типа «я ухожу со сцены», и реклама «прощального» тура. К тому событию даже выпустили альбом со всеми песнями Пугачевой в такой деревянной обложке, который коллеги-«доброжелатели» тут же окрестили - «гроб с музыкой». Ей просто нужно раскручивать очередные концерты, выбить у спонсоров деньги на свой театр и т.д. Разумеется, никуда она не уйдет, для эстрадных артистов жизнь вне сцены пуста и бессмысленна. Хочу пожелать нашей имениннице долгих лет, чтобы люди и в канун следующих юбилеев также хватались за сердце, прослышав об очередном ее уходе.

- Пугачева язвительно сказала, что кое-кто из ее бывших мужей пишет мемуары. Уж не вас ли она имела в виду?

- Если бы я сделал это, то, думаю, черти бы сдохли. Я ведь много чего знаю, просто не считаю нужным все подряд афишировать. Только в моем романе «Я хочу твою девушку» среди 75 новелл есть одна, где речь идет о знакомстве героя с эстрадным миром. И там существует персонаж, наделенный некоторыми чертами Аллы, но у девушки даже фамилия другая. Алла в данном случае, похоже, имеет в виду Женю Болдина, который стал ее супругом после меня. В своих воспоминаниях он «проходится» по ее последующим мужчинам, а также приводит ряд живописных деталей из их семейной жизни. В частности, как она крутила романы прямо у него на глазах. Или если Пугачева выпивала вторую рюмку во время застолья, то находила какую-нибудь жертву из числа своих гостей или подчиненных и начинала ее изводить, издеваться. А жертве приходилось это терпеть. Часто такой жертвой становился и сам Болдин. От этих воспоминаний Алла Борисовна просто в ярости. Я, заметьте, никогда ничего подобного не утверждал!

Что же касается намерения Аллы написать книгу, о чем она тоже говорила на пресс-конференции, то я думаю, что речь идет о заказной комплиментарной продукции, так как литературные способности не входят в число ее многочисленных талантов. А вот если нанятый журналист что-нибудь приврет или Алла что-то подзабудет, то и мне придется ее аккуратно поправить. Но думаю, что до ее «мемуаров» еще далеко. Это ведь не фотоальбомчик, который можно издать за пару недель. Серьезная книга отнимает у автора годы.

- Как известно, вас с ней свел ваш друг - известный поэт Леонид Дербенев...

- Леня мне сказал тогда: «Я тебя хочу познакомить с одной талантливой девушкой. Думаю, что ты ей можешь помочь, только учти - она совершенно без тормозов!» Наверно, Дербенев имел в виду, что я, как режиссер объединения музыкальных фильмов на «Мосфильме», могу занять ее в какой-нибудь картине. У него в этом деле вместе с замечательным композитором Александром Зацепиным был и свой здоровый деловой интерес. Ведь они писали песни, которые Алла записывала в студии Зацепина, и поэтому были заинтересованы в их раскрутке.

- Простите, но что значит - «с девушкой»? Она ведь к тому времени уже получила «Золотого Орфея» за песню «Арлекино»!

- Я про нее тогда ничего не знал. А популярная песенка, звучавшая из каждого двора, с этой стройной рыжеволосой и губастой очаровательной девчонкой, которую я тогда впервые увидел, в моем сознании никак не ассоциировалась.

В тот вечер дома у Дербенева Алла меня совершенно очаровала. Она была в ударе - пела, танцевала, пародировала популярных исполнителей. Я предложил ее подвезти. Когда мы ехали по Волгоградке к ее дому, она показала мне на какой-то жуткий советский памятник в форме звезды: «Знаешь, почему он здесь стоит? Потому что тут рядом звезда живет!» Такой у нее был юмор. Мы обменялись телефонами, и через какое-то время я пригласил ее в ресторан Дома кино. Но она предложила поехать в ее любимое заведение - ресторанчик «Сосновый бор» на Рублевке, который она называла «Еловая шишка». Во время обеда она вдруг порезала ножом палец, выдавила кровь на листок моей записной книжки и написала: «Определите на досуге мою «группу». Потому, как петь это мое «кровное» дело».

- После трапезы мы отправились ко мне домой. На столе у меня стояла пишущая машинка. Когда Алла вышла из комнаты, я на листе, торчащем из машинки, напечатал такое послание: «Алла, ты мне безумно нравишься! Ты самая прекрасная певица на свете, а кроме того, самая очаровательная женщина. Я очень рад, что у тебя нашлось немного времени для меня, и этого я никогда не забуду. Я сегодня почти счастлив, если оно (счастье), конечно, есть. По этому поводу Дербенев уже написал бы десять песен, а я одним пальцем на машинке стучу, что придет в голову». А когда я вышел на минуту и потом вернулся, то увидел, что на том же листочке она «достучала» ответ: «Саша, пусть будет так... не знаю как. Но пусть будет! Один йог сказал - если нельзя, но очень хочется, то можно!» Подтекстом этой «переписки» было следующее - у меня в тот момент была невеста, а у нее - жених. Но в тот вечер мы сделали другой выбор... А уже наутро за завтраком я подарил ей свою первую идею. В записной книжке, рядом с ее автографом и капелькой крови, я написал на соседней странице: «Идея! «Театр Аллы Пугачевой»...

- То есть уже тогда в вашей голове начали формироваться знаменитые «Пять принципов Стефановича»:
1. Исповедальность (все песни только от первого лица);
2. Демократичность. Образ одинокой женщины;
3. Отказ от подражания Западу и создание на эстраде образа национальной русской певицы;
4. Театрализация песни;
5. Грамотное управление слухами и скандалами о себе...

- Окончательно сформулирован и записан этот план был только через несколько месяцев. В кухне нашей маленькой квартиры на Вешняковской улице возле МКАДа я повесил листок с пятью стратегическими принципами создания образа и еще один - с двадцатью тактическими пунктами - как это воплотить в жизнь. А чтобы не посвящать посторонних, все было шутливо зашифровано. Четвертый пункт, к примеру, назывался «Театр Аллы Пугачевой», а пятый - «Пугачевский бунт». Многие из наших гостей видели эти бумажки. Недавно жена композитора Александра Журбина - поэт и переводчик Ирина Гинзбург (Грицкова) вспомнила о посещении нашей квартиры.

- Чтобы вывести формулу покорения эстрадного олимпа, я приглядывался к работе Аллы, отмечал ее сильные и слабые стороны, анализировал состояние тогдашней нашей эстрады. В тот момент на сцене царили Эдита Пьеха с ее характерным польским акцентом и молдаванка София Ротару с фольклорным репертуаром. Значит, нужно было срочно занять пустующую нишу современной русской певицы. (Пункт номер три.) Кроме того, Алле нужно было оторваться от соперниц из ее поколения - Понаровской, Отиевой, Долиной, вокальные данные которых были гораздо сильнее.

Противопоставить им можно было только артистизм. Поэтому я советовал ей научиться обыгрывать сценическое пространство и даже самый минимальный реквизит. Ведь, к примеру, микрофон может быть в какой-то момент скипетром, а потом бокалом, а потом и факелом... И Алла воплощала эти советы с присущим ей блеском - по артистизму ей действительно не было равных. В соответствии с первым пунктом плана авторам заказывались «исповедальные» тексты. В соответствии со вторым - мой друг фотограф Валерий Плотников сделал серию фотографий Аллы с Кристиной на руках, так как, по моим вычислениям, самыми преданными потребителями ее песен были пэтэушницы и брошенные мужьями продавщицы с детьми. Алла должна была выглядеть в их глазах как своя...

- А личная жизнь-то у вас вообще была?!

- Не нужно думать, что мы, как маньяки, только говорили об эстраде. Мы жили веселой молодой жизнью. При этом каждый занимался своим делом - Алла своими песнями, а я своими фильмами. Просто иногда я давал ей советы, а она к ним прислушивалась. Теперь меня называют первым советским «имиджмейкером», но вышло это совершенно случайно, между делом. Часто мы просто озорничали. Так, в соответствии с пятым пунктом нашего плана мы запускали по «сарафанному радио» разные скандальные небылицы. Однажды в какой-то веселой компании я пошутил: «Пугачева, почему ты убила мужа утюгом?» Неожиданно эта шутка получила широкое распространение. Во время очередных гастролей Аллы в провинции кто-то из местных начальников поинтересовался: а может ли она выступать в их городе, ведь в Москве на нее заведено уголовное дело по обвинению в убийстве.

Или как-то мой друг, сценарист знаменитого фильма «Мертвый сезон» Александр Шлепянов, рассказал такой анекдот. В кулуарах очередного съезда КПСС к Брежневу подходит делегат из рабочих и спрашивает: «Извиняюсь, как вас зовут?» Брежнев недоуменно отвечает, мол, Брежнев Леонид Ильич. Работяга возвращается к своему приятелю и разочаровано произносит: «А ты говорил - Банионис, Банионис...» Шлепянов подвел итог: «Брежнев - это мелкий политический деятель эпохи Донатаса Баниониса». В то время Банионис был неслыханно популярен. Я посмеялся, несколько раз пересказал анекдот друзьям, а потом подумал: «А зачем нам кузнец?» - и стал рассказывать только его вторую часть, заменив Баниониса на Пугачеву. В таком виде он и вошел в фольклор.

- И как же вы поженились?

- Это тоже вышло случайно. Однажды Алла мне говорит: «Сашечка, все мужчины, которые меня окружали или окружают, что-то важное для меня сделали. Вот Дербенев написал для меня лучшие тексты, Зацепин - лучшие мелодии, Слободкин великолепно аранжировал «Арлекино» (руководитель «Веселых ребят» Павел Слободкин был одно время возлюбленным Аллы Борисовны. - прим.ред.). А ты что для меня сделал?» Отвечаю: «А я тебя вычислил!» - «Ну, тогда, как честный человек, ты должен на мне жениться!» - заявила она. «С удовольствием, Пугачевочка...» - ответил я. На другой день мы поехали в районный загс и быстро расписались под предлогом того, что должны уезжать в длительные командировки. Было все достойно, но скромно, без пафоса - никакой фаты, к примеру, у Аллы не было. Кстати, так как это событие свалилось мне на голову совершенно неожиданно, то я одолжил денег на проведение свадьбы у Сергея Владимировича Михалкова, с которым я в то время вместе писал сценарий по его пьесе «Пена». Сразу после официальной церемонии мы отправились в Опалиху к нашему приятелю Сирушу Бабеку, он купил тогда у Людмилы Зыкиной дачу, где и был накрыт стол. Бабек - личность легендарная: богатый бизнесмен, он был гражданином Ирана и поэтому вел себя очень независимо. Он прославился тем, что устроил на этой даче студию, где записывал песни Володи Высоцкого и издавал его пластинки во Франции. В его доме были бассейн, спальни с джакузи, в общем, то, что советские люди видели только в кино. Неудивительно, что у него часто собирались самые известные в тогдашней московской тусовке люди - актер Борис Хмельницкий, режиссер Владимир Краснопольский, Высоцкий с Мариной Влади и многие другие. День нашей с Аллой свадьбы совпал с кануном католического Рождества. У Сируша были свои гости, мы привезли своих... И все вместе веселились, пели, танцевали всю ночь, и в результате уставшая Алла заснула у меня на плече. Можно сказать, наша первая брачная ночь прошла на стульях. Но тогда мы были действительно счастливы! Надо сказать, что далеко не все разделяли мой восторг. Один режиссер- классик с «Мосфильма» сказал: «Стефанович! Ты с ума сошел? Женился на какой-то певичке...» Но это только разжигало азарт. Я делал все, чтобы доказать - моя девушка лучше всех на свете!

В то время она целиком и полностью отдала себя ему в руки, и он творил из нее звезду мирового класса. Над кухонным столиком висел написанный им перечень необходимых для этого условий... Как я понимаю, Стефанович вообще всерьез занимался тогда пугачевским «просветительством» и «облагораживанием» и старался привить ей вкус к хорошим стихам. Думаю, не было бы его - не было бы ни песни об Александре Герцевиче, ни превращенного из «Петербурга» «Ленинграда»: ведь Мандельштама, одного из любимых своих поэтов, Стефанович мог шпарить наизусть часами... Наверное, вся эта смесь начитанности с душком антисоветчинки выделяла его из многочисленного окружения лабухов, циркачей и эстрадников, с которыми Пугачеву связывала судьба. К тому же Стефанович был прирожденным менеджером, вникавшим во все перипетии, тонкости и проблемы ее карьеры...