Фестиваль «Нашествие» закончился благополучно. Никого не убили, было интересно, а к вечеру понедельника, наверное, уже и грязь уберут.

Сами по себе рок-фестивали ужасны независимо от того, проводят их под Москвой, под Тверью или на острове Мэн. Насилие. Беспорядочные половые связи. Ужасная еда. Пьянство. Свинство. Громкая музыка. Попрошайничество. Независимо от количества сцен, публики и артистов эти составляющие неизменны. И именно ради этих семи смертных грехов тысячи школьников и студентов и отправляются за сотни километров на рок-фестивали.

Нашествие в Эммаусе посетили 52 тысячи человек – это сосчитано по количеству билетов, аккредитаций и гостевых бэджиков. Значит, одновременно на уничтоженном лужке на берегу Волги было не больше 40 тысяч. Гигантская цифра для любого московского стадиона, детский сад для «Нашествия», которое в Раменском видело и 100, и даже 150 тысяч фанатов, скажем, «Короля и шута».

Насилия на «Нашествии» было очень мало. Конечно, кому-то проломили голову, кому-то сломали челюсть, кроме того, большое распространение получили игры в «мясо» и «салки с пенделем», но в целом уровень был невысок, даже милиционеры умудрились никого не избить.

То же было с беспорядочными половыми связями, и этот факт не может не радовать. Тысячи юных бивисов и баттхедов ехали в Тверскую область в тщетной надежде на главные удовольствия жизни.

Но рок-фестивали не повышают рождаемость, хотя Юрий Шевчук мечтает об обратном. Вместо этого гости фестиваля питались невкусным шашлыком, быстрорастворимыми китайскими макаронами и жареными на углях сосисками, завернутыми в бекон, – худшей еды человечество пока не придумало. Пьянство тоже процветало – пиво лилось ведрами, юноши щеголяли модной новинкой – патронташем, в который умещается шесть банок.

Ну и свинство, конечно. Свинство в этом году достигло трагического уровня. На весь фестиваль не было ни одной урны. Пустые пивные банки, тарелки из-под ужасного корма, стаканы, флаеры, газеты информационных спонсоров, программки, окурки и остатки ужасного корма покрывали землю толстым слоем. Сама земля не была ровной – время от времени ноги проваливались по щиколотку в ямы и колеи, наполненные мусором. Диковато это выглядело в палаточном городке: тряпочные домики, стоящие в ямах вонючего мусора. Последний писк фестивальной моды – справлять нужду по-казацки, где застала.

Зато музыка была прекрасна. Отчего в вашем творчестве так много ремейков – «Чайф» дал «Наива», Шнур спел песенку «Я искала тебя» о том, как одна известная певица кинула его и не стала делать совместный проект, и «Я свободен» – о радиоэфире и о том, как оттуда выкинули его друга Миху Козырева.

Песню эту он спел два раза – и вряд ли потому, что так было задумано, наверное, просто забыл. Шнур вообще был хоть куда – он здорово утомил себя еще до концерта, поэтому песню ВЗПНБ («День рожденья») спел с таким трагическим надрывом… А еще он проорал довольно анатомическую новую песенку про любовь – «Ведь ты меня любишь, и я тебя тоже, давай, Оксана, возьми у Сережи». Ну, право…

Так, впрочем, и надо: если был хоть один истинно прекрасный момент на все «Нашествие», хоть одна сцена, одно выступление, хоть одна песня – уже фестиваль спасен и все, кто на нем был, тоже.

А тут таких моментов было хоть отбавляй. Днепропетровский «…и друг мой грузовик», бывший «Я и друг мой грузовик», трио с солистом, бас-гитаристом, лучшим в бывшем Советском Союзе, и ударником отыграл прекрасный, энергичный, длинный сет. Он, конечно, немножко слишком для ума, хардкор с полубессмысленной поэзией, но ведь есть у солиста Антона специальный ключик, чтобы заводить публику и заставлять ее прыгать до потолка, и сам он, толстенький и плотненький, носится по сцене как угорелый, орет, визжит, плюется и дерется… А басист Ростислав Чабан на невыпендрежном четырехструнном басу играет аккордами и тэппингом за бас, гитару и клавиши, и звук у него и плотный и прозрачный, нежный и яростный. И ведь довольно много народу собралось у малой сцены, забив на «Мару», чтобы послушать днепропетровских оригиналов.

Макс Покровский, какой-то избыточно загорелый и подтянутый, добился новых успехов в своей смежной специальности – дирижер хора. С каждым годом «Хару мамбуру» поется все слаженней и чище. В этом году ее пело навскидку тысяч пять человек, а то и больше.

В проекте «Нечетный воин» («Шура Би-2 приглашает друзей») выступила Инна Желанная, дива фолк-рока. И вся песенка была скучная и никакая, и Инна пела своим обычным маленьким голоском. А потом бац, в голове у нее что-то щелкнуло, и она начала голосить – уже за это только можно было приехать на фестиваль за 165 километров от дома, хотя продолжалось это секунд тридцать.

Панк-фестиваль весь был чудесен, чуть ли не лучшее, что было в Эммаусе. Одна Блондинка Ксю чего стоит, крупная и крашеная, поет про гёрл пауэр и женскую независимость, косит одновременно под Пинк и Долорес О’Риордан и вообще прекрасная. И очень удачным было финальное выступление Константина Евгеньевича Кинчева с группой «Алиса». Кинчев очень старый и выглядит как смерть – в кожаных штанах, кокетливой юбочке, высоких сапогах с ремнями, черной майке, седыми космами и очень страшным лицом. Таким страшным, что он запретил себя фотографировать. Зато выдал отличный сет термоядерного православного панк-рока. Это никак нельзя прокомментировать – пудинг, это «Алиса», «Алиса», это пудинг, если вы любите термоядерный православный панк-рок, это для вас, если же нет – все равно Кинчева надо слушать. Почти пятидесятилетний панк достиг последнего уровня мастерства, такого, что как-то неудобно даже об этом говорить.

Лучше вот о чем подумать: скоро ли тверские власти и жители Эммауса выживут «Нашествие» с этого лужка? И хватило ли организаторам 50 тысяч человек, чтобы решиться и в будущем году снова провести фестиваль? Стране нужен свой Гластонбери.

gazeta.ru